ЛИЯ АХЕДЖАКОВА: БИТЫЙ ДОРОЖЕ

Она упорно шла к своему предназначению. Через неверие приемных комиссий, через долгие годы простоев и случайных ролей, через тернии неудач и разочарований Лия Ахеджакова добралась к звездам. Девочка из адыгейской театральной семьи из Майкопа сделала необыкновенную карьеру – от курьих ножек в Московском ТЮЗе  до премии "Ника" и звания Народной артистки России. Отважная малышка с негероической внешностью, но могучим трагикомическим дарованием стала настоящей народной артисткой, то есть любимицей всей страны. А ее мысли о жизни стоят того, чтобы к ним прислушаться.

	Я выросла в любви и ненависти к каторжному актерскому труду...
Кадр из к/ф «Иван да Марья».

Провинциальный майкопский театр в послевоенные годы. Каждый месяц новый спектакль. А иначе не выживешь – голод. Папа – режиссер этого театра. Мама – ведущая актриса, "героиня". Голодные актеры, дети, тещи, мамы, тазы, кастрюли, переезды, юг. Я выросла в любви и ненависти к каторжному актерскому труду. 

Я из актерской семьи, и видимо, мое детство плотно въелось в мозги и в кожу. Я никогда не хотела быть актрисой. Когда училась в средней школе, вообще ни о чем не мечтала, не было никаких планов на будущее. Не помню, чтобы какие-то прожекты по поводу своей жизни строила. Просто родители работали в театре, мама-актриса, папа-режиссер. И я стала актрисой. Все случайно как-то получилось.

Семья Ахеджаковых:  Меджид Салехович, Юлия Александровна и пионерка Лия.

Зимой холодно, потому что не топили, а летом на юге жара градусов под сорок. В Майкопе был маленький летний театрик над рекой, с зелеными крашеными скамейками: А напротив – комната смеха с кривыми зеркалами. Я хорошо помню этот парк. Маму затягивали в корсет в эти сорок градусов жары. А жара в Майкопе держится до десяти-одиннадцати вечера. Внизу в реке лягушки кричат, а здесь на сцене "Коварство и любовь" (или "Кремлевские куранты" Погодина). И люди играют с такой самоотдачей!

Были еще какие-то спектакли, но мне почему-то запомнился именно этот. И мама, у которой легких почти нет. И вот, мою маму, с четырьмя кавернами в легких, затягивали в корсет. Какая же это актерская самоотверженность – в жару, в корсете, в парике, с наклеенными ресницами терзать себе душу в течение двух-трех часов, а потом за кулисами кашлять кровью.

Бабушка умерла, а мама в этот день играла Сюзанну из "Женитьбы Фигаро": нельзя было отменить спектакль. Когда мама умерла, я тоже играла...

Честно признаться, я безумно хотела поступить на журфак. Я была очень юна, когда приехала в Москву, но так перенервничала на экзаменах, что с грохотом все провалила. Это был для меня такой позор, просто кошмар! Я ведь окончила школу с золотой медалью. А в итоге очутилась в Московском институте цветных металлов и золота, но, проучившись полтора года, поняла, что это не для меня, и уехала домой. А когда вернулась в Москву, уже точно решила связать жизнь с актерской профессией и поступила в ГИТИС. Возможно, это был в некотором смысле путь, который мне был предопределен.

С детства у нас по-русски в доме говорили. Но очень хотелось стать артисткой, поэтому я выучила адыгейский язык, и надо сказать, что мои товарищи по студии очень мне помогали, поддерживали... Очень хотелось быть артисткой.

	Без театра жить не могу…
Кларичи в пьесе "Любовь к трем апельсинам".

Эпизоды бывают разные. Если это роль в фильме Алексея Германа "20 дней без войны" или Зина-татарка в "Крутом маршруте", то я рада таким ролям. Но если предлагают играть эпизод, чтобы где-то лишь мелькнуть на афише, я категорически отказываюсь. Называйте это амбициозностью или еще чем-то, но играть такие роли – только время терять.

Бывают дни, когда ничего не выходит. Ну, не спускается к тебе ангел с небес, и всё. И вот – как во сне: кричишь, а звука нет, и никто не слышит и не отзывается. Такие дни бывают – просто ужас. А бывает – ни с того, ни с сего вдруг твой голос прекрасно звучит, и ты будто взлетаешь, и какие-то вещи делаешь легко. Это значит Бог рукой водил, ангел спустился. Но это случается не так часто. Для этого какая-то готовность должна быть.

Театр – это то, что сейчас помогает мне жить. Это живая встреча со зрителями, которую не заменишь ничем. Я даже готова не сниматься в кино, тем более сейчас редко предлагают что-то хорошее, но без театра жить не могу….

Есть единственная причина, из-за которой я могу пропустить репетицию или спектакль, – это болезнь. Однако я стараюсь всегда быть в форме. Для меня быть на сцене жизненно важно.

Важно, чтобы актер играл по-настоящему, а не для галочки. Случается даже, ты настолько вживаешься в определенную роль, что приобретаешь черты характера или манеру поведения того человека, которого играешь. В этом есть и свои плюсы, и свои минусы. А вообще, хорош тот актер, который любит каждую свою роль, независимо от того, хорошая она или плохая.

Я люблю, когда хорошая роль и хороший режиссер, а там уже разберемся. Я все люблю, где есть то, что цепляет меня, и то, что из моей жизни, и то, где я вижу свою боль.

Меня смущают только бездарность и нафталин. А новый театральный язык меня завораживает. Мне интересно безумно.

	Я вам скажу, что такое успех...
С Ириной Купченко на съемках к/ф "Старые клячи".

 Я вам скажу, что такое успех. Это востребованность. А у меня все как раз наоборот. Какой-то маленький человеческий или творческий успех у меня чаще всего чередуется с годами невостребованности.

В ТЮЗе была абсолютная невостребованность. Стопроцентная. "Загруженность" вплоть до того, что я играла куриные ноги. У Бабы-Яги была, как известно, избушка на курьих ножках. Так вот, эти ноги я играла. Представляете, у тебя даже тела нет, у тебя только ноги куриные. Ну, еще третьим составом – средний поросенок Наф-Наф. И все.

Была, правда, чудная роль ослика Иа-Иа. Это единственный случай, когда в рамках ТЮЗа я получила образ, конгениальный своему характеру, своей одаренности. Иа-Иа - это же абсолютно адекватная мне личность.

Большой удачей для меня стало знакомство со Львом Абрамовичем Кассилем. Он меня порекомендовал на роль пионера Тараса Бобунова. Это была роль второго плана. А главную роль играла Лидия Николаевна Князева. Божественная актриса. Божественный человек. Можно считать успехом, что я пришла в театр к ней, к Князевой. Я могла рядом с ней находиться на сцене, я могла у нее учиться.

Был момент, когда у меня были одни несчастья – и мама умерла, и семья распалась – и в этот момент Рязанов пригласил меня сниматься в "Небесах обетованных", и это меня спасло. Потом в "Старых клячах" не смогла играть одна актриса, и я попала на эту роль. Снялась в "Андерсене", но тут он меня целиком вырезал! Может, и к лучшему. Но мы очень любим друг друга.

Это особенность профессии: мастерство повышается, а востребованность падает. Мало возрастных ролей. Есть прекрасные старые актрисы, но им ничего не предлагают. Фактически хоронят раньше времени. И в театре, и в кино. Вот только телевидение иногда выручает. Это вечная проблема. У мужчин как-то проще. В здравом он уме или нет, но если он хороший актер, то на него будет спрос до самой смерти. А на женщин – нет. Никто не пишет специально на ту или иную актрису. Нынче востребован тот, кто на виду, независимо от актерских достоинств.

 Я боюсь окунуться во вчерашний день. Боюсь принести на хвосте вирус чего-то устаревшего или давно всем известного.

Я не могу никому сказать "У тебя плохой спектакль", "Ты снял плохое кино", "Ты плохо играешь". Вот это отпадает. Потому что я знаю, какой адский труд в этом "плохо", в этой неудаче. Я знаю, чего он стоит. Иной раз больше, чем этой боли, и настоящих титанических усилий иногда больше чем в удаче. Поэтому я никогда этого не говорю, и всегда стараюсь найти щадящий вариант...

	А я и перед зрителем прогибаться не собираюсь...
Кадр из к/ф "Изображая жертву".

Я так понимаю: есть культура, и есть варварство. Я любую культурную традицию воспринимаю с благодарностью и с огромным интересом. Варварство, извините за это слово, ненавижу... ненавижу варварство. И варварство убивает... И убивает культуру в том числе. 

Иногда прогнуться очень даже полезно. Но еще полезней не прогнуться. Вот это такие вещи, которые человек делает один раз в жизни. Человек, который всеми своими ролями, всеми своими фильмами заслужил всенародную любовь, и вдруг неприлично, непристойно, на глазах у всех… не просто прогнулся, не просто лизнул, а лизнул прямо ниже пояса. И вот просто плюнул себе в лицо. Надо беречь себя от таких вещей.

А я и перед зрителем прогибаться не собираюсь.  Люблю очень.  Но прогибаться не буду. А то бы я, знаете, во что превратилась уже? Сейчас бы вот такая же была помойка как желтая пресса. Потому что поводов прогнуться очень много.  Один раз прогнулась – а дальше...  так и живи... 

Бывает так, и это ужасно приятно: когда все здоровы, когда тебя любят, когда друзья не делают за твоей спиной никаких неподобающих обидных шагов, когда ты слышишь только дифирамбы, когда хорошо идут спектакли, когда тебе что-то предлагают новое и интересное, когда тебя любит режиссер. Это замечательно все, но непродуктивно...

За одного битого очень много небитых дают. Битый дороже... 

	Вы спрашиваете о моих личных пристрастиях и образе жизни?
С мужем, фотографом Владимиром Персияниновым.

Я люблю ходить в театр, я хороший, благодарный зритель. Люблю изобразительное искусство, архитектуру. Очень люблю путешествовать. В последнее время мало читаю.

Раньше я всегда покупала вещи в "Детском мире", а теперь на меня есть и шубы, и сапоги. Все же советские годы прошли в нищете… Из родного Майкопа я приехала в Москву в самом "модном" пальто, которое было куплено на толкучке. Тогда это пальто казалось сказочным, а в столице выяснилось, что в нем неудобно выходить даже из подъезда. Поэтому пришлось научиться шить самой и что-то доставать через перекупщиков, чтобы выглядеть более-менее…

Условия для жизни тоже были плохие. Даже комнаты в общежитии у меня не было, я снимала. И снимала в ужасном районе у какой-то старушки… Поэтому я знаю цену тому, что сейчас имею. Например, сейчас у меня машина "Мерседес". Но начинала я с "Запорожца", а потом двенадцать лет ездила на "копейке". Так что к этому "Мерседесу" я шла всю свою жизнь…

Счастливой меня делает муж. Наконец я приобрела простое женское счастье. Теперь я могу, придя домой, просто почувствовать себя слабой хрупкой женщиной. И я точно знаю, что каждый мой день я буду счастлива.

Когда я поняла, что нет ничего полезнее и вкуснее собственно выращенных овощей, я настолько прониклась дачей, что летом провожу там почти все время. Не поверите, но меня очень воодушевляет садить, полоть грядки, поливать. Как говорят, земля придает силы. А еще меня очень радуют цветы. На моей даче, наверное, найдется штук сто разных видов.

Думаю, если бы я родилась в шестнадцатом веке, когда зубы выдирали без обезболивания, было бы еще хуже. И войны были страшнее. Куда ни обернешься, там все хуже. Столько щемящих вещей, но все это помещено в такой страшный рассол, что не хочется оборачиваться назад. Единственное, кого хочется вспоминать – это маму. И вообще, лучше думать о том, что будет, чем о том, что было. Впереди есть хоть какая-то надежда, хотя и хрупкая…

Справка Фонда «АДЫГИ»:

Народная артистка России Лия Меджидовна Ахеджакова родилась в 1938 году в Днепропетровске. По отцу происходит из знатного адыгского княжеского рода Ахеджаковых. Выросла в театральной семье в Майкопе. Отец был главным режиссером, мать - актрисой Майкопского драматического театра.

В 1962 году закончила ГИТИС. 15 лет работала в Московском ТЮЗе в амплуа "травести". С 1977 года в театре "Современник", с 1973 года снимается в кино. Дебютная роль в фильме "Ищу человека" отмечена призами  международных кинофестивалей в Варне и Локарно. Лауреат государственной премии РСФСР имени братьев Васильевых за роль в фильме "Служебный роман". Дважды лауреат премии "Ника".