КАНЖАЛЬСКАЯ БИТВА

Азовские походы царя Петра завершились победоносно. По Константинопольскому мирному договору Россия получила Азов и прилегающие края. "А достальныя земли, – гласил договор,  – как по сю пору от Государства Оттоманскаго владены были, паки тем же образом в Государстве и во владении его ж да пребудут Нагайцом и Черкассам и иным покоренным Турскому Государству…". Таким образом в первые годы XVIII века Россия не могла прийти на помощь Кабарде в ее конфликтах с Крымским ханством. Но кабардинцы блестяще справились сами.

Иоганн Густав Гербер: "Черкесы обеих частей Кабарды являются одним и тем же народом и с древних времен до настоящего времени были свободными людьми, ибо, хотя они во всякое время оказывали большую склонность к России и многие из их князей со своими людьми считали себя ее подданными, однако, это было только на словах и их свобода благодаря этому нисколько не пострадала. В разные столетия крымский хан заставлял их обещать посылать ему ежегодно в знак преданности подарок, а именно хорошую лошадь, панцирь, или саблю, или дорогой лук, или красивую девушку, которых можно было найти повсеместно в Кабарде лучшего качества".

Немецкий географ и артиллерист на русской службе, составлявший по поручению Петра Великого карту и обстоятельное описание Кавказа, по-военному точен. Все именно так и было: полтора, а то и больше века крымские ханы требовали с Кабарды дань – людьми и лошадьми, доспехами и оружием. Требовали и получали, и брали к тому же еще заложников-аманатов. И аппетиты Крымского ханства непрерывно росли.

За что платили кабардинские князья? За спокойную жизнь без грабительских набегов. Свидетельствует Абри де ла Мотрэ, французский агент шведского короля Карла  XII: "…Черкесы платили прежде ежегодную дань в размере приблизительно 6000 рабов и столько же лошадей хану и нурэддин султану, чтобы быть обеспеченными от татарских набегов из Аккермана и Крыма..."

"Между тем,  – продолжает путешественник и дипломат, – черкесы думали не только о том, чтобы предупредить эти разбои, но отказались даже от уплаты ежегодной дани, которую давали раньше, с того времени, как они почувствовали себя достаточно сильными, чтобы подкрепить свой отказ силой оружия, противопоставляя набеги – набегам, и будучи, по крайней мере, такими же ловкими в стрельбе из лука, как и татары, и более ловкими в обращении с холодным оружием, в изготовлении которого их ремесленники преуспевали".

«Хаса на реке Убин». Картина неизв. художника.

И  шведский шпион не искажает действительность: на рубеже XVII – XVIII столетий Кабарда ощутила, что её сюзерен ослабел: Россия твердой ногой встала при Азовском море и на других землях, где прежде было сильно турецкое влияние. Чувствовали, чувствовали черкесы свою силу и захотели освободиться от зависимости и прекратить платить дань. И началось…

Началось задолго до битвы. В 1699 году в княжестве Бесленей был убит крымский царевич Шахбаз-Гирей. Калга (то есть второй после хана чин в Крымском ханстве) Каплан-Гирей дважды – в 1700 и 1701 – году пытался наказать бесленеевцев, но обе карательные экспедиции не достигли успеха. Мстительный калга затаил зло. И сев на ханский престол в 1707 году, первым делом отрядил в Кабарду гвардейцев-сейменов во главе с собственным братом Менгли-Гиреем. Но не воевать – получить выкуп за кровь убитого царевича.

Верховный князь Кабарды Кургоко Хатокшоко (в русской транскрипции – Атажукин) принял крымскую депутацию с приличествующим почетом. Но уплатить удвоенную дань не согласился, а вместо этого вступил в долгие переговоры.

Менгли-Гирей продемонстрировал полную недоговороспособность, держал себя высокомерно и уважения хозяевам не выказывал. Дурно вели себя и сеймены, размещенные в домах именитых кабардинцев. И терпение черкесов иссякло.

Продолжает Иоганн Густав Гербер:

"…Черкесы решили сложить с себя эту повинность и умертвили крымских доверенных, посланных для осмотра, со всей их свитой". Умертвили, подтверждают историки, внезапно напали и… Менгли-Гирею, правда, удалось бежать, и он прожил еще долгую жизнь и даже дважды побывал ханом Крыма.

То, что было дальше, в двух словах излагает немецкий путешественник и натуралист Энгельберт Кемпфер: "В конце 1708 года хан Малой Татарии потребовал удвоенную подать с соседних черкесов; но когда они ему в этом отказали, он пошел на них с большим войском".

Не возражают и прочие путешественники, агенты и дипломаты. Гербер: "…крымский хан отправил своего визиря с 30 000 войск против черкесов, чтобы опустошить их землю до основания". Абри де ла Мотрэ: "После этого [крымский хан], собрав армию в числе более 100 000 всякого рода татар,… двинулся на Черкесию".

Крымская конница

Да, дерзкого убийства гвардейцев черкесам не простили. Турецкий султан Ахмед III и хан Крыма Каплан-Гирей I решили примерно наказать строптивцев. И если в чем и расходятся заморские путешественники и заезжие визитеры, так это в том, сколько войска собрал Крымский хан Каплан-Гирей, чтобы наказать непокорную Кабарду.

Впрочем, найти абсолютную истину в этом заочном споре практически невозможно. По свидетельству русского посланника в Константинополе Петра Андреевича Толстого,  турецкий султан повелел крымскому хану собрать до сорока тысяч войска и самому возглавить поход, дабы "оных черкес разорить и жилища их пожечь".

Замысел султана не удался. Подтверждает  французский консул в Крыму и первый врач хана в Бахчисарае, Ксаверио Главани: "Народ взялся за оружие, произошло кровопролитное сражение, татары были разбиты наголову, сам хан едва успел спастись и потерял свои сапоги". Хан Каплан-Гирей действительно бежал с поля битвы, не успев обуться, но Главани чересчур спешит. Канжальская битва, трехсотлетие которой отметили в Кабардино-Балкарии, заслуживает подробного рассказа.

Абри дэ ла Мотрэ излагает неторопливее: "Татары, пройдя через границу, остановились у подножья высокой горы, раскинув в продолговатой равнине нечто вроде лагеря…". Историки считают, что высокая гора в верховьях реки Малки называлась Канжал. Звучит символично: похоже и на кинжал, и на татарское "кан жол", то есть "кровавый путь".

Путь татарам и их союзникам (а в татарском войске, помимо собственно крымцев, были ногайцы и турецкая кавалерия – сипахи)  выдался и впрямь кровавый: немногие вместе с босым Каплан-Гиреем вернулись с поля. Хотя кабардинцы сумели выставить против врага куда меньшую рать.

Сильно уступающим в живой силе кабардинцам помогли быстрота, натиск и военная хитрость. Советник князя Атажукина Джабаги Казаноко предложил напасть ночью, внезапно, но прежде усыпить бдительность врагов.

Опять дадим слово современнику Кемпферу: "Черкесский князь придумал хитрость и договорился с 30 молодыми сильными солдатами, чтобы они перебежали к татарскому хану и в определенный день перебили бы самых знатных офицеров. Перебежчики сделали это, и в то же время черкесы напали на врага так, что благодаря такому смятению была выиграна полная победа".

Кого побили, а кто и сам погиб в пропасти – место там сложное, а горы крутые. "А иные без бою с гор убивались", – писал современник сражения кабардинский князь Татархан Бекмурзович.

Есть версия, что в стане врага сперва устроили пожар, а потом воспользовались суматохой.  Пожар потом красиво отразился в народной легенде, записанной кабардинским просветителем, историком, поэтом Шорой Ногмовым: будто бы триста ослов с горящим хворостом, привязанным к спине, обезумев от боли и страха, дружно ринулись в лагерь врага.

"Как заставить 300 ослов бежать в одном направлении?" – не верят преданию здравомыслящие ученые. Но все сходятся в одном: раздробленная и раздираемая социальными и феодальными конфликтами Кабарда проявила невероятную способность забыть о внутренних распрях и объединиться перед лицом грозного врага. И – всем вместе!  – одержать победу.

Ханское войско было бесповоротно разгромлено. Весть о катастрофической военной неудаче крымцев немедленно разнеслась по  близлежащему миру. Молдавский господарь Михайло Раковица сообщал российскому канцлеру Гавриилу Ивановичу Головкину:

"Хан какой срам, урон и напасть воспринял от черкезов, есть дело сие достойное слышанию, если напредь сего от кого иного о сем вы не слыхали истинно, что уж пострадал то, чего или никогда, или от веку не видал Крым, так что из старшины крымской и из шеринбеев очень немного спаслося, також и из яман сайдаков первый мурза и з другими убиты. Насилу хан жив ушел, а шатры его, и что ни было с ним привезено, все досталось в руки черкезам. Сим крымцам погибель и напасть случилась оттого, что неприятели на них в ночи внезапну и неначаянно ударили, и для того с ханства скинули сего хана турки".

Мемориальный камень в Нальчике и макет скульптуры князю Кургоко Атажукину, автор – Хамид Савкуев.

На долгие годы Канжальская битва стала гордостью и символом отваги народа и стратегического мышления кабардинских военачальников. Двадцатитрехлетний тогда Джабаги Казаноко вырос в крупного общественного деятеля Кабарды и так прославился защитой сирых и обиженных, что о нем сложили народные сказки.  А недавно в  Нальчике заложили мемориальный камень на месте будущего памятника Верховному князю Кабарды Кургоко Атажукину, который командовал войсками в Канжальской баталии.

А была ли Канжальская битва матерью Полтавской баталии, спорят до сих пор. И аргумент находят в "Истории Петра I" Александра Сергеевича Пушкина: "Визирь понуждал Каплан-гирея двинуться на соединение с Мазепой, коль скоро Карл вступит в Украйну, обещаясь, что и турецкие войска уже готовы вспомоществовать шведам".

В 1709 году отправлять на соединение с Мазепой, очевидно, было некого. А сам Каплан I Гирей был уже сослан – Абри де ла Мотрэ пишет, что на Родос, а Пушкин – что в Еникале.

Автор текста: Аслан Дымов.

Фонд черкесской культуры «Адыги» им. Ю.Х. Калмыкова.

"КАНЖАЛЬСКАЯ БИТВА"

К 300-летию Канжальской битвы, передача Мухадина Кумахова (ГТРК КБР).