ШОРА НОГМОВ. Адыгский Нестор

В 1711 году в деревне Мишанинской Архангелогородской губернии родился создатель современной грамматики русского языка Михаил Ломоносов. В 1766 году в родовом поместье Знаменское Казанской губернии родился Николай Карамзин, создатель "Истории Государства Российского". В 1794 году в родовом ауле Ногма на реке Джуце недалеко от Пятигорска родился Шора Ногмов – адыгский Ломоносов и Карамзин в одном лице.

ЧЕЛОВЕК ПЕРЕДОВОЙ…

Прав и известный ученый-историк Туган Хабасович Кумыков: "Шора Бекмурзович Ногмов является адыгским Нестором, а его "История" – адыгской "Повестью временных лет"". Адыгский Нестор прожил всего полвека, часть взрослой жизни служил в русской армии, но по заслугам носит высокое звание просветителя: он подарил землякам их историю, как Карамзин, и письменное слово, как Ломоносов. Среди прочих его трудов выделяются главные три: "История адыхейского народа", "Начальные правила адыхейской грамматики" и "Кабардинско-русский словарь" из 4000 слов.

История самого Шоры Ногмова до сих пор неполна и пестрит противоречиями. Это объяснимо: письменных свидетельств тех лет немного. С трудностями столкнулся уже археолог и исследователь Кавказа Адольф Петрович Берже, готовивший "Историю адыхейского народа" к первому изданию, которое вышло в Тифлисе в 1861 году.

Берже был вынужден сосредоточиться на фактической стороне биографии Ногмова, о чем Адольф Петрович очень сожалел: "…Самые сведения о жизни автора предлагаемой статьи касаются более внешних сторон его жизни, что по необходимости обусловливается свойством тех источников, какие мы имели под рукой. Для характеристики его внутреннего развития, к сожалению, у нас не было никаких данных. А такая характеристика представила бы живой интерес, как и все, касающееся внутреннего мира и нравственных качеств человека, который вправе быть назван передовым, особливо в той среде, в какой назначено ему было судьбой родиться и жить…"

Бюст первого адыгского лингвиста и историка Шоры Ногмова в Майкопе. Скульптор А. А. Шикоян, архитектор Е. Г. Николенко.

Но и во внешних сторонах встречаются неувязки. Берже сообщает, что Шора Бекмурзин Ногмов родился в бывшем ауле Ногмова, на реке Джуце, близ Пятигорска, и, "как должно полагать, в 1801 году. Прадед его был природный абадзех и во второй половине прошлого столетия выселился в Кабарду, где потомки его ныне считаются в разряде кабардинских узденей 2-й степени. Какие именно обстоятельства вынудили и сопровождали это выселение — неизвестно, ничего также не известно и о предках Шора Ногмова".  

Позднейшие биографы поправили: судя по "Алфавитному списку о роде кабардинского узденя Шоры Бекмурзина" Ногмова, составленному им самим 22 декабря 1821 года, где сказано, что в ту пору ему сравнялось 27 лет, Ногмов родился в 1794 году.

ОДАРЕННЫЙ СЧАСТЛИВЫМИ СПОСОБНОСТЯМИ…

Берже продолжает: "Сын небогатого отца, Шора Ногмов с юных лет выказывал особенное влечение к книгам; эта-то наклонность, по мере своего развития, впоследствии и выдвинула его из ряда соплеменников. На 18-м году он уже основательно знал арабский язык, которому  выучился в земле кумыков…"

Да, все правильно: отец Бекмурза и дед Бада рано заметили, что мальчик щедро одарен природой. Его надо было учить, что в то время и в их понимании означало учить Корану. К тому же мулла  обычно был неплохо обеспечен, что тоже служило веским аргументом. И мальчика Шору отправили в село Эндери в Дагестане – тамошнее медресе пользовалось хорошей славой.

В Эндери, которую Берже называет почему-то деревней Андреевой, Ногмов, "одаренный счастливыми способностями", легко выучил арабский и персидский языки, но место сельского муллы прельстило его не слишком. Шору тянуло к гуманитарным наукам – живой и страстный интеллект требовал широкого поля деятельности. А где в ауле найти нужные книги? И Ногмов отказался от сана муллы и обратил свой взор на русскую армию – именно в ней он увидел тот паровоз, что вывезет его к российскому светскому образованию и науке.

"Весьма видный молодой кабардинец", "один из знаменитнейших черкесов", – так характеризует Шору Ногмова в мемуарах казанская помещица Анна Стрелкова, встречавшая его на Кавказских Минеральных водах. Видный молодой человек быстро обучился русскому языку и начал выполнять поручения кавказской военной администрации. По большей части ему поручали переводы, а позже назначили полковым писарем в 1-й Волжский казачий полк.

"Известный всем приезжим Шора",  – характеризует Ногмова, знавший его в ту пору известный русский историк и писатель Степан Дмитриевич Нечаев. Из этого выводим, что все заезжие гости искали общества Ногмова. Деятельный и умный, знавший, по свидетельству Нечаева, пять языков – арабский, тюркский, абазинский, персидский и русский – Шора производил на собеседников неизгладимое впечатление. Тому есть множество свидетельств: к примеру, английский путешественник Роберт Лайэлл, назвал Ногмова способным и умным человеком и заметил, что был потрясен его знаниями и "способностью к аргументации".

ОСОБАЯ АЗБУКА…

К тому времени Шора Ногмов был уже женатым человеком, но  между семейными радостями и службой все же находил время для  научных занятий. Уже в 1821 году он  начал разрабатывать кабардинскую азбуку и систематизировать грамматические правила родного языка.

Рассказывает все тот же С.Д. Нечаев: "...со дня введения магометанства черкесы пишут на своем языке арабскими буквами. Недостаток их для выражения всех звуков языка черкесского... заставляет желать, чтобы для кабардинских племен изобретена была особая азбука. Один из их узденей... известный всем приезжим Шора намеревался представить правительству опыт таковой азбуки для напечатания... По издании азбуки, он хотел заняться правилами грамматическими".

33 буквы для кабардинской азбуки Ногмов взял из русского алфавита, одну – h – из немецкого. Замысел был велик: русская графика не только  облегчала кабардинцам изучение впоследствии русского языка, но и могла облегчить знакомство  русских с кабардинским языком. Но русских букв для обозначения звуков кабардинской речи оказалось недостаточно, и Шора ввел в азбуку надбуквенные значки, заимствованные из арабского языка. Общее количеству букв в алфавите Ногмово достигло 49.

Тем временем молодая жена Салимат родила Шоре дочку и сына, а сам он подал прошение в лейб-гвардии Кавказско-горский полуэскадрон, который набирали для несения службы в Санкт-Петербурге. Но в эту пору его аул переселяли к реке Малке, и вместо Санкт-Петербурга Шора отправился устраивать хозяйство на новом месте. А оттуда в крепость Нальчик – Ногмова назначили учителем школы аманатов, то есть заложников из разных горских племен.

Генерал Эммануэль не пожалел о своем решении:  Шора "во все сие время успел преподать малолетним детям хорошее познание в чтении азбук на русском и турецком языках" и фактически положил начало нерелигиозному образованию в Нальчике. Яркое свидетельство о Ногмове-учителе оставил ученый Жан-Шарль де Бессе: "Детей обучают читать, писать и говорить по-русски... их ходжа... некто Сора... говорит и пишет по-персидски, турецки, татарски и русски с одинаковой легкостью; у него располагающая физиономия и приятные манеры".

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ И КАБАРДИНСКАЯ ГРАММАТИКА…

Но о Кавказско-горском полуэскадроне Шора не забыл, и в полуэскадроне не забыли о Ногмове. В ноябре 1829 года он подает прошение начальнику Кавказской линии Эммануэлю, где сообщает, что командир эскадрона С. А. Муханов "приглашает меня прибыть, чтобы я, между занятиями по службе, занимался и обучением на разных диалектах служащих в том эскадроне".

Напрасно было бы думать, что Ногмов желал отправиться в Санкт-Петербург, чтобы сделать военную карьеру. Нет,  на берега Невы его тянули совсем иные резоны. Шора Бекмурзович видел в Санкт-Петербурге прежде всего культурную и научную столицу России, и намеревался получить новые возможности для образования и своих научных занятий.

"По приезде в Петербург на службу",  – вспоминал позже сам Ногмов,  – во мне с большею силою пробудилось давнишнее мое желание – написать грамматику, и я все часы, свободные от службы, начал посвящать изучению русского языка и его грамматики".

Но сначала все же пришлось повоевать:  оруженосца Кавказско-горского полуэскадрона отправляют в польский поход. Там он отличился, был награжден знаком военного ордена святого Георгия и знаком за военные достоинства 5-й степени и произведен в офицерский чин. Появилось время и возможности для научных занятий: Шора Ногмов покинул казарму, нанял квартиру в тихом районе и погрузился в работу.

"Ученый-просветитель Кабарды Шора Ногмов читает свои произведения А.С.Пушкину". Картина неизв. художника

Он много читал: восточных, западных и античных авторов, "Историю"  Карамзина, статьи Белинского, стихи Пушкина – с великим русским поэтом он вроде бы даже был знаком. Адольф Берже упоминает о неких кабардинцах, рассказавших ему, что Шора Ногмов познакомился с Пушкиным в Пятигорске, где они оказались взаимно полезны друг другу: "Ногмов содействовал поэту в собрании местных народных преданий, и поэт, в свою очередь, исправлял Ногмову перевод песен с адыхейского языка на русский".

"Все шестилетнее мое пребывание в Петербурге я употребил на сочинение сей грамматики"… Да,  первый вариант  кабардинской грамматики Ногмов закончил к 1835 году. В ту пору в Санкт-Петербурге работал известный востоковед профессор Ф. Шармуа: член-корреспондент Санкт-Петербургской Академии наук заведовал в кафедрой персидского языка в Петербургском университете.

Шармуа заинтересовался кабардинской грамматикой Ногмова и взял у него один экземпляр рукописи, намереваясь издать ее в Париже. В том же 1835 году петербургская жизнь Шоры Бекмурзовича заканчивается: поручика Ногмова откомандировывают в Тифлис в Отдельный Кавказский корпус.

ПРЕДАНЬЯ СТАРИНЫ ГЛУБОКОЙ…

Но меняется лишь место жительства и место службы. Научные занятия не прерываются, а становятся шире и глубже. К филологическим исследованиям добавляются исторические.  Впрочем, это не вполне верно: еще с 20-х годов он начал собирать песни и сказания своего народа. Позже, назначенный секретарем суда в Нальчике, Ногмов получил доступ к разным документам. Труд всей его жизни – "Предания черкесского народа", или как теперь принято его называть, "История адыхейского народа" – первая в истории адыгов попытка научного осмысления своей истории, тщательный научный анализ исторических свидетельств и народного фольклора. 

Достаточно прочесть содержание первой главы: " Сведения греков об адыхейском народе. Зюхи, керкеты, джихи и Джихетия. Происхождение слова адыге или адыхе. Пределы, в которых жили адыхейцы. Происхождение слова черкес. Народы, находившиеся в сношении с адыхейцами и имевшие влияние на образование их языка. Названия, под которыми адыхейцам были известны окружающие их народы. Периоды, которым относятся предания об адыхейцах. Остатки и развалины древних зданий в земле адыхейцев. Бергустан".

Тогда же, на Кавказе Шора Ногмов знакомится с русским академиком, финским шведом по происхождению, Андреасом Шёгреном. Создатель осетинской грамматики Шёгрен проявил огромный интерес к кабардинскому языку и работам Ногмова.

По его совету Шора Бекмурзович разработал грамматику кабардинского языка на арабской основе. Со своей стороны и Ногмов оказался полезным академику: в письмах в Академию наук Шёгрен сообщал, что "я вкратце излагал ему свои грамматические наброски и, кроме того, извлекал пользу из его устных толкований ко всему неясному и сомнительному".

"...Ногма, страстный поэт, занимается у меня большей частью стихами, отчасти собственного произведения, отчасти переводами с русского". О том, что Ногмов писал стихи, о том, что был одарен литературно, говорят не только скупые строки современников, но и страницы его научных трудов.

Жаль, что из всех стихов Шоры Ногмова сохранилось лишь "Хох (здравица) в честь русской науки и академика Шёгрена".

НА ПОЛЬЗУ СВОЕМУ НАРОДУ…

Работа в суде распахнула перед Ногмовым новые горизонты. Он много способствовал продвижению культуры и, как мог, влиял на экономическое развитие родных мест, к примеру поддерживал распространение новых сельхозкультур. И все же главным для Шоры Ногмова оставалась наука и издание собственных трудов.

Он испрашивал разрешения удалиться со службы, но получил лишь позволение отлучиться на лечение: ведь замену "из кабардинских чиновников в скором времени избрать невозможно". И все же уже очень больной Ногмов получает, наконец, разрешение отправиться в Санкт-Петербург, чтобы представить свои труды "суждению и разбору" Императорской Санкт-Петербургской Академии.

Внук Шоры Ногмова Батырбек Альмов и правнучка Фатима Батырбековна Альмова (в замужестве Блаева)

Он еле одолел долгий и трудный путь, но так и не оправился от дороги. Не прожив в Петербурге и месяца, Шора Ногмов скончался. Чиновник, разбиравший его бумаги, доносил начальству: "После кончины Бекмурзина найдены в квартире его два письменные сочинения под названиями: "Грамматика Атихейского языка" и "Предания Черкесского народа", и, сверх того, разные черновые бумаги".

Всего набралось 19 тетрадей с лишком на 650 листах. Четверо детей и жена Салимат получили пенсию в 282 рубля 25 копеек в год. А адыгский народ – свою историю и свою грамматику.

Автор: Нина Ахохова. Фото: Википедия, archivesjournal.ru

Фонд черкесской культуры «Адыги» им. Ю.Х. Калмыкова